Ирма Витовская: Я отказалась от российских проектов

Актриса Ирма Витовская – о своих работах в театре, стратегической роли культуры, образе Леси и профессиональном выгорании.

- Меня предупреждали, что вы не любите давать интервью на русском языке…

- Что за глупость…

 - Видимо, у людей складывается такое впечатление из-за ваших резких заявлений…

- Я нормальный человек, я много работала в российских проектах, просто я в жизни говорю по-украински. Так я и по-польски могу…

- Мне кажется, что любить Украину – это знать ее корни, историю, культуру, беспокоиться о ее будущем…

- Это правда. Дело не в языке… (улыбается)

- 6 октября мы увидим вас в спектакле "Мэрилин Монро. Триумф и агония". Пьеса написана специально для вас?

- Эта пьеса написана болгарским драматургом Димитром Христовым и была поставлена уже во многих странах, в Украине в том числе. Ко мне она попала в 2009 году, ее принесла режиссер Юлия Маслак. Мы увидели в этом материале очень интересную тему, которую нам захотелось раскрыть. И загорелись. Но тогда не нашли денег, потом все закрутилось… Произошли известные события - в общем, уже было не до Монро. И только сейчас, когда поставлены спектакли "Сталкеры", "Оскар и Рожева панi", Юля снова напомнила об этой пьесе. "А может быть, давай вернемся и сделаем то, что задумали тогда?" Но сначала я отнеслась к ее предложению несерьезно. Время прошло, очень многое изменилось, да и я уже не Монро… Но тема нас по-прежнему волновала. Тема, в которой раскрывается создание культа для масс, когда человек - такой, например, как Чарли Чаплин, Элвис Пресли или даже какое-нибудь существо, например, Микки Маус, - становится только таким, каким его хочет видеть толпа. Артист в одном формате, под одним углом зрения, ему не дают развиваться. Этот бренд культивируется. Сначала это нравится, ты вроде бы становишься культовой фигурой. Потом это раскачивается, ты получаешь огромные дивиденды. Потом это доходит до триумфа. И, наконец, наступает момент агонии, когда ты уже застоялся в одном образе и хочется попробовать что-то другое. Но большим бизнесом и обществом уже созданы определенные условия, и Мэрилин Монро не будет воспринята другой, а только такой, которую привыкли видеть. И дальше путь в депрессию, в эволюцию, в старание все разорвать, выйти из образа, уйти от Мэрилин и стать Нормой Джин, чтобы играть другое, делать то, что хочется, на чем выросла. Но все мечты ломаются, все двери перед ней закрыты, и ее загоняют снова в ту роль, за которую толпа готова платить деньги. И Мэрилин начинает терять себя. Эта агония становится все сильнее и сильнее и в конце концов приводит к саморазрушению и смерти. В момент агонии человек становится неуправляемым, неуравновешенным и опасным для тех людей, которые были с ним рядом. И создаются условия для того, чтобы Мэрилин либо сама, либо с чьей-то помощь ушла из этого мира.

-  Старая Монро никому не интересна…

 - Совершенно верно! Стареющая женщина, которая уже не может быть сексуально  интересным объектом и должна перейти в категорию мам, бабушек, уже не нужна. Это сотрет все то, что было раньше. А ее смерть на таком пике будет приносить еще большие деньги.

- …и приносит до сих пор.

- Ее растащили по частям - на губы, прическу, брови, походку, платья, стиль, фигуру… Она превратилась в одно из явлений – таких, как Чаплин, Пресли или Микки Маус.

- Горькое , конечно, сравнение с Микки Маусом… Это не будет веселый, бесшабашный спектакль с милым и любимым для нас образом?

- Мы ее играть не будем. Как я могу сыграть Монро? Я никогда не мечтала сыграть Монро. Ее играть очень опасно. В спектакле есть момент самоиронии, карикатуры... Подделаться под ее имидж можно. Но сыграть ее нельзя! Мы играем тему на Монро. Мы рассказываем о ее жизни, но я играю свою историю. Никто не знает, какой она была в жизни. Никто не знает, какая она за этой оболочкой. И мне та, другая часть Монро нравится больше. Та, которая Норма. Поэтому мы зацепились за такую больную тему для всех художников и творческих людей – как не застояться в одном формате. Это большая трагедия. Люди спиваются, прощаются с жизнью… Это очень страшная история, особенно когда человек становится символом, когда человек уже себе не принадлежит, а принадлежит толпе, обывателю. У Мэрилин ничего не осталось от себя. И получается, что ее нет…

- Личности нет. Есть только образ, оболочка…

- Ее нет и для себя. Ее жизнь – сплошной кадр.

- Грустная история… Мне казалось, что спектакль о Монро должен быть легким и воздушным - таким, какой была сама Мэрилин.

- В спектакле есть и юмор, и ирония, и красивые костюмы, и прекрасная музыка. Он пролетает на одном дыхании. Мы рассказываем о ее пути. И, кстати, для зрителя, который штампованно думал о ней, открывается много вещей, которых он не знал. Многие говорили: "А я не знал, что она читала Достоевского, а я не знал, что она, оказывается, глубоко мыслящий человек!" Она была далеко не глупышка. Она была вхожа в самое высокое общество. Как президент мог долго иметь отношения с глупым человеком? Не мог, конечно! Ему надо было еще и разговаривать! У него были очень большие симпатии к ней. У Мэрилин был очень подвижный ум. Она была легкая! Она была страстная! Она была очень умная! Она сама себя сделала!

- Ваши сегодняшние интервью очень отличаются от тех, что были два - три года назад. Это как два разных мира. Тогда еще вы не могли избавиться от призрака Леси (героиня сериала "Леся + Рома" – SQ), много снимались в кино и сериалах. Сегодня Леси в вашей жизни как будто и не было вовсе. Вы успешная театральная актриса. Много гастролируете по стране. И это действительно полноценные театральные работы, а не антрепризные постановки…

- Да, я отказалась сниматься в российских проектах, сосредоточилась на театре. В Харьков мы действительно приезжаем часто и будем приезжать еще, потому что видим, что зрителю интересны наши работы.

- У меня создается впечатление, что вы чуть ли не "один в поле воин", который действительно и хочет, и делает, и бесстрашно заявляет, и трудится для того, чтобы что–то изменить не только в творческом, но и в законодательном пространстве, связанном с культурой.

- Да, я очень сильно этого хочу и стараюсь что-то делать. Мы не прорвемся, если не будем поднимать культуру. Культура - это стратегический элемент! Без нее начинается война, разруха…

- Удается что-то изменить, сдвинуть с мертвой точки?

- Контрактная система начала работать. Но еще совсем не прозрачные конкурсы. Непонятно, как они проводятся. Власть должна не только браться за написание законов, но и уметь исполнять их. Давать возможность чистой конкуренции, прозрачности. Я очень рада тому, что сейчас появляются молодые режиссеры. Конечно, еще бы хотелось кино быстрее поднимать на новый уровень. Сейчас, например, мы экранизируем "Сталкера".

- Какая хорошая новость!

- Да. И я играю очень старую женщину, бабку. Грима много. Если в театре можно обойтись без тонкой работы, со сцены детали не видны, то в кино нужно все делать очень кропотливо, чтобы достоверно передать возраст.

- Есть в Украине профессионалы, которые могут подготовить такой сложный грим?

- Да! К счастью, есть. А кроме этого, еще параллельно в Ивано-Франковске мы собрали команду и делаем "Гамлета" - оперу-ужас.

- Сколько у вас часов в сутках? Когда вы все успеваете?

- Ничего не успеваю и очень устаю! (улыбается)

- Евгений Нищук, нынешний министр культуры, с которым вы работали в одном театре, прислушивается к вашему мнению?

- У нас очень теплые отношения. Мы, действительно давно знакомы. Не скажу, что мы большие кумовья, но к нему я всегда могу обратиться. Вместе с Евгением работают достаточно профессиональные люди, которые ему советуют. Я думаю, что не в фигуре одного министра дело. Целая команда должна работать. И даже не только команда, а и Министерство культуры. Здесь все взаимосвязано… Одно Министерство культуры тоже ничего не сможет сделать - оно напрямую связано с Министерством финансов. Министерство финансов зависит от Министерства экономики, да все связано одно с другим… Тут нужны реформы очень серьезные, очень серьезные…

- У вас нет разочарования, что все движется не так быстро, как хотелось бы…

- То, как относятся к культуре, то, что она до сих пор не в топе, - да, у меня есть разочарование.

- Мы с восторгом смотрели ваши выступления в проекте "Шоумастгоуон", где вы показывали пародии на Нину Матвиенко, Эдит Пиаф и даже Гарика Сукачева. Для подобных перевоплощений нужно иметь совершенно свободную, не отягощенную никакими комплексами и амбициями душу…

- Да, я свободный в этом смысле человек. Я же никому не мешаю. Дайте мне это делать, и все (улыбается).

- Главное, чтобы вам никто не мешал.