.jpg)
Старообрядцы живут не только в дебрях тайги, но и недалеко от нас, под Харьковом. Совсем непохожие на отшельников, открестившихся от всех благ цивилизации, эти люди по-своему интересны самобытностью и простотой.
Некогда большое село Гурьев-Казачок сейчас, на тринадцатом колене обитателей, переживает свой закат. Фамилии местных жителей Гурьев или Протопопов мало чем различают своих обладателей. Гурьев – от основателя Гурия, поэтому земляки «по наклонностям и привычкам» давали друг другу прозвища, наследуемые наряду с фамилией, для удобства в общении. В амбарной книге местного краеведа Василия Павловича записана вся «родословная» села.
– Таратохины – дуже балакучи, – рассказывает Василий Гурьев, – а вот Царевы, видать, знатного происхождения. Жуки черные такие, как нерусские, и плодовитые…
К Василию Павловичу обращаются, чтобы установить свое генеалогическое древо.
– Гурьевы по всему миру разбросаны. Может быть, только в Антарктиде их нет. А корень у многих здесь, – рассказывает дед.
Василий Павлович Гурьев стал краеведом на общественных началах, проработав долгое время в местной библиотеке. Многие телесюжеты и публикации в СМИ об уникальном селе были созданы на основе материалов Василия Павловича, оставшегося почти за кадром. Помимо этого Василий Гурьев скрупулезно собирает архив о селе, публикации в прессе, видеоматериалы. В местном краеведческом музее – все то, что пропитано духом Гурьева-Казачка: от старинных книг и орудий труда до относительно современных машинки «Зингер» и патефона. Последние – образчик того, как цивилизация постепенно на-двигалась и на староверские земли, а старообрядцы-беспоповцы сживались с «неположенными» материальными благами, пользовались ими.
– Разные гости наведываются, – рассказывает Гурьев. – Вот приезжает один: «Я хочу посмотреть музей». Посмотрит, посмотрит: «Мне штык понравился. Можно взять?» Другой спрашивает: «А можешь мне значок подарить?»
– Боже упаси! Столько собирал, чтобы потом раздать? Совесть не позволяет. Мне еще не понравилось, как некто из Харьковского исторического музея просил староверскую икону. Сейчас еще время такое, что кругом аферисты. Икону подарить я не могу, просит продать, а продавать их вообще нельзя. Аферисты для нашего села – это нечто новое. Воровать у нас испокон веков не принято. Здесь всегда жили по двум основным законам: по совести и справедливости.
– Старообрядцы были наши родители, – ответил Василий Гурьев, – я уже поколение бритоусов. Староверы с бородами ходили – таких дедушек у нас больше не осталось. – И Василий Павлович рекомендовал нам пообщаться с Матреной, староверкой.
Бабушка Матрена встретила нас весьма радушно. К журналистам она давно привыкла: сюжеты по ОТБ, «1+1», статьи в «Комсомолке» – далеко не полный список публикаций, прославивших Матрену Гурьеву.
– Даже внук в Тырнете нашел мою хвотографию, – делится Матрена впечатлениями. – Я уже почти забыла, что до этого приходил мальчик, спрашивал, как я живу, ну я ему все казала. А потом спросил, можно ли сфотографировать. Я и не думала, что в Тырнете покажуть.
В комнате не умолкая работает телевизор. Видимо, отказ от цивилизации – не такой уж непременный атрибут старообрядства. На беленом потолке прорисовывается матица, часть хаты занимает русская печь. Снаружи видно, насколько стара постройка. Торец крыши и наличники украшены петровской, «корабельной» резьбой, свидетельствующей о времени переселения. Вероятно, здесь селились уже после того, как царь Петр обложил староверов дополнительным налогом. Искусство зодчества в то время передавалось от прадеда к деду, от деда к отцу – по мужской линии. Скорее всего, дом строили не семьей, а наняли в этих краях плотников. Обычно в случае плохого угощения они поселяли в трубу «домового»: внедряли трубочку, чтобы та издавала стон от ветра или дыма «к худу иль к добру».
Мы осведомились у бабушки о домовых, но Матрена призналась, что никогда их не видела и верит только в Бога. Раньше православные и староверы пили из разных кружек. Во дворе Матрены колодец, и мы попросили воды, но никакой кружки для «неприкасаемых» не обнаружили. Похоже, времена предрассудков минули. Молодежь уже не придерживается традиций, но все равно люди тянутся к вере. Разницы в старых и новых обрядах особой нет: по-старому кланяться в ноги, по-новому – в пояс. Креститься двумя, а не тремя перстами. Молитва старообрядцев звучит монотоннее, без напева на последнем слоге, заимствованного из греческого. Один-единственный праздник – Пасха. Церковного календаря со множеством праздников нет как такового, соответственно, торговли при церкви (у староверов – молельный дом) не может быть в принципе. При внешнем сходстве старой и новой веры разница принципиальна: не пускать в жизнь ничего лишнего, «бесовского». Кстати, к такому пришли и на Западе протестанты различных направлений.
– Толков много, а Бог один, – отвечает на привычный уже вопрос об отличии старой и новой церкви бабушка Матрена. – Дочка крещеная по новой вере, внуки тоже. У нас уже давно в молельном доме службы не справляют, с тех пор как последний батюшка преставился. По-разному складывалось. Было такое: православный перекрестился в староверы, чтобы жениться на местной. Имя ему другое дали, Харитон. А бывало и наоборот: обращались в православие из староверов, тоже чтобы жениться.
Матрена считает и то и другое грехом. Истинная вера непоколебима. На том стоит и будет стоять Гурьев-Казачок. Земли эти были дадены основателю Афанасию Гурию за великие заслуги, селился в сих краях свободный народ. Это была приграничная область, приграничной она и осталась с обретением Украиной независимости. Испокон веков здесь не было крепостного права. О коллективизации бабушка нам рассказала, что особого гнета не помнит, до советской власти люди жили «домами», то есть общиной. В период колхозов, по словам Матрены, желающие могли стать единоличниками, платили налог. Вот только в 30-х годах начались перегибы. О таких «перегибах» достаточно подробно упомянул в своей повести Василий Павлович.
– Недавно меня попросили выступить по телевидению о Голодоморе. Я не захотел, ведь за годы независимости население Украины сократилось как будто естественным образом, а на самом деле происходит та же политика. Молодежи работать негде, прироста населения нет, – возмущается Василий Гурьев.
В комнате Василия Павловича мебель расставлена по фэн-шуй, почетное место под иконой занял столик с печатной машинкой. О родном селе Василий Гурьев издал не одну книгу, готовит в печать еще несколько. Его материалы использовал в своем труде «Муравский шлях» один из постоянных организаторов этнографических экспедиций, доцент кафедры этики и эстетики НТУ «ХПИ» Михаил Красиков.
– Первый очерк о нашем селе написал в 1962 году, а книгу – в 2001-м. До того с самого дет-ства записывал что-то интересное, примечал – будто мое призвание. Очень хотелось бы сохранить ту ауру села, память. Ведь сейчас мобильники, компьютеры – они ведут человечество к неминуемой гибели, которая начинается изнутри. Нет внутреннего мира – нет и жизни. Вот признайтесь, когда вы в последний раз писали живое, неэлектронное письмо? А раньше почтальоны сумками таскали письма. Люди умели их хорошо писать – именно это развивает, не виртуальный мир. Может быть, мой труд и канет в Лету, а может, кто-нибудь заинтересуется и продолжит его. Сейчас из нашего села вся молодежь тикает в райцентр, из райцентра – в город. Но скоро люди начнут задыхаться в городе и потихоньку станут выползать оттуда. Потому что здесь края какие, люди, природа!..
Смеркалось. Автобус вечером ходит только до Золочева, а оттуда можно не попасть на электричку. И мы, чтобы не стеснить хозяина, не воспользовались приглашением переночевать у него – разбили лагерь возле ставка. Вскоре нами заинтересовались невесть откуда появившиеся охранники. «Здесь частная территория», – сказал нам камуфлированный персонаж. Мы ответили, что журналисты, не браконьеры какие-нибудь. И нам позволили переночевать там, у костра, в палатках.
Утренний автобус мы проспали, а днем по техническим причинам вместо «Икаруса» пришла маршрутка. На остановке толпился народ. Некрасиво было лезть с палатками и рюкзаками в небольшую машину, единственный для многих мост, ведущий в цивилизацию за 65 километров. Да и селяне поглядывали на нас как на пришельцев (предположительно, задохнувшихся в городской атмосфере). Мы отправились по трассе.
Ходьба пешком полезна, способствует логическому мышлению, и волей-неволей начинаешь задумываться.
…Может быть, ухватиться за раскольничьи высказывания Матрены: «От веры отрекаться нельзя!» – и раздуть мистическую историю о домовых-леших. А может, поведать народу, как депутат Госдумы РФ Андрей Григорьевич Гурьев отыскал здесь свои корни и снабдил местную школу компьютерами, жителей – автобусом, просто так. Другой же Гурьев, местный, украинский, тоже неплохо преуспел, скупил землю, засеял ее кукурузой, поставил охрану и тем самым обеспечил людей работой. Возможно, хозяин местных земель в невероятном количестве потребляет буржуйскую еду: ананасы и рябчиков. Хотя нет. Скорее всего, озадачен вопросом, как достать подорожавшие доллары и расплатиться с кредиторами. Подсчитывает убытки от дешевого урожая. Но, как говорится, не хлебом единым… Бесплатная газета «Главное» спасает село от информационного голода.
Нас, туристов-неудачников, любезно подвез местный житель. Когда он узнал, что беседует не с кем-нибудь – с акулами пера, обратился к нам как к сведущим людям: «Известно, что город без села не выживет. Это факт. Что нужно сделать в первую очередь, чтобы люди не бежали отсюда?» Вопрос, конечно, риторический. В истинной вере спасение.
