.jpg)
Самым замечательным событием завершающегося театрального сезона явился, по моему мнению, приезд в наш город одного из крупнейших режиссеров нашего времени Анжея Вайды. Он, как известно, привез в Украину свою последнюю киноленту - фильм "Катынь". Об этом писали все СМИ, поэтому не буду повторяться. Весь мир знает Вайду как выдающегося кинорежиссера, и значительно меньшее количество людей знакомы с ним как с талантливейшим теоретиком и практиком театрального искусства. Это и не мудрено. Кино собирает огромную зрительскую аудиторию, в то время как театр (хотим мы или не хотим это признавать) – это элитарный или эстетский вид искусства. Если бы мы вовремя отошли от государственной идеологии в создании сценических произведений, наше развитие в этом направлении было бы более интенсивным и продуктивным.
В начале 70-х годов Анжей Вайда поставил в Московском театре "Современник" спектакль "Как брат брату" по пьесе американского драматурга Дэвида Рейба (оригинальное название – "Кости и палки"). На банкете по случаю премьеры тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева спросила: "Пан Вайда, что я могу для вас сделать?" Вайда ответил, что очень хотел бы поставить "Бесов" Достоевского, но, как он вспоминал потом: "Галя (режиссер Галина Волчек - Авт.) так больно наступила мне на ногу, что я понял неуместность своего ответа". Этому диалогу предшествовала работа Вайды над "Бесами" в Старом краковском театре. Роман Достоевского он считал "прекраснейшим романом в литературе XIX века", однако, как вспоминает жена режиссера пани Кристина, сценограф: "… с огромным трудом мы получили разрешение на постановку "Бесов" в Кракове. Когда с краковскими "Бесами" мы были на гастролях в Лондоне и имели оглушительный успех, советское посольство устроило скандал: по какому праву в Лондоне играют "Бесов"? После возвращения из Лондона в Варшаву нас никто не встречал и не поздравлял. Мы плакали от своего бессилия".
Спустя боле тридцати лет, в 2004 году, Анжею Вайде удалось осуществить свою мечту – поставить "Бесов" с русскими актёрами в том же театре "Современник". Сам режиссер сказал об этом так: "Я не думал, что доживу до постановки "Бесов" в России". И еще: "Оказалось, что надо долго жить, чтобы все-таки поставить "Бесов" в России".
Театр Анжея Вайды имеет колоссальный репертуарный диапазон – "от софокловой "Антигоны" до инсценировки публицистической книги Казимежа Мочарского "Беседы с палачом", от шекспировского "Гамлета" до так называемой краковской комедии и "Эмигрантов" Славомира Мрожека, от Достоевского и "Фрёкен Юлии" Стринберга до ключевых позиций национального драматического репертуара – "Свадьбы" и "Ноябрьской ночи" Станислава Выспянского и "Мести" Александра Фредо". Однако во всем богатстве тематических интересов режиссера постоянно доминирует особое, углубленно-трепетное отношение Вайды к творчеству Достоевского. "Встреча с Достоевским была для меня захватывающим переживанием в театре", - писал режиссер в 1974 году.
Несколькими годами позже он приступает к необычному эксперименту в Старом театре Кракова, объявленном как "27 открытых репетиций "Идиота". Режиссера в первую очередь интересует процесс публичных репетиций. "Театр сегодня все время ищет новую систему взаимоотношений между актером и зрителем", - отметил он.
В те годы, которые, по счастью, совпали с годами моего театрального студенчества, мы страстно увлекались достижениями польского театра, информация о котором проникала, к сожалению, очень скудными порциями. Но несмотря на это, мы по крупицам собирали все, что было связанно с творческими экспериментами Ежи Гротовского и театральными достижениями Анжея Вайды, знакомого нам в те годы исключительно по созданным им кинофильмам не очень свободно появляющимся на наших киноэкранах. Я никогда не забуду своего потрясения от ставшего культовым в те годы фильма "Все на продажу", картины, посвященной памяти любимого Вайдой актера Збигнева Цыбульского. Эту некупированную ленту мы, будущие театроведы, смотрели в закрытом просмотровом зале кинофикации благодаря инициативе нашего преподавателя истории кино. Что же касается театра Анжея Вайды, не очень любимого в Советском Союзе за свободомыслие и политический радикализм, то здесь основным источником информации был всесоюзный журнал "Театр", в котором время от времени появлялись публикации о событиях, происходящих в европейском и, в частности, польском театре, дававшие хоть и опосредованно субъективное, но все-таки представление о том, что происходит в мире. Тогда эксперимент Вайды "27 открытых репетиций" вызвал множество споров и яростных оценок. Однако сам Анжей Вайда поставил точку на этих бесконечных дебатах. Режиссеру необходимо было приобрести этот опыт, чтобы в итоге сказать следующее: "Я всегда подозревал, что в жизни есть много сокровенных моментов, требующих уединения. Театральные репетиции, безусловно, принадлежат к их числу. До сих пор я только подозревал об этом, теперь же знаю это наверняка, и это является самым главным. Ради этой определенности стоило потратить 27 вечеров".
В течение своей долгой творческой деятельности Вайда часто менял свои взгляды на театр, что вполне естественно для человека ищущего и экспериментирующего. Сам он об этом выразился очень точно в контексте углубленного изучения шекспировского "Гамлета", которого, кстати, ставил несколько раз в разное время: "Эта трагедия, бесспорно, самая гениальная. Может быть, как раз оттого, что непоследовательна, как сама жизнь …"
В 1974 году Вайда пишет: "Я берусь за классический репертуар главным образом для того, чтобы познакомить с ним молодежь. Она уже прочитала книгу и на уроках в школе слышала, что это шедевр. Я хочу ее убедить, что это на самом деле шедевр. Но сначала надо уговорить ее прийти в театр… Нужны особые световые эффекты, музыкальные темы, звуковая активность и прежде всего ритм, чтобы старая пьеса привлекла к себе молодежь… У нас царит устойчивое мнение, что театр – это когда все далеко, темно, тихо и медленно. А по-моему, в театре должно быть громко, светло, резко и близко… Мне кажется, если бы у нас изучали воздействие искусства на общество, то в результате вышел бы запрет ставить тихие, темные, медленные спектакли. Такие спектакли усыпляют. А зрителя надо пробудить. Заставить почувствовать, что кровь в нем бежит быстрее …"
Чуть позже в одном из интервью на вопрос: "Чему Вы отдаете большее предпочтение, работе в кино или в театре?" Вайда ответил: "Цель нашей работы – контакт со зрителем. Настоящий, поденный контакт существует только в театре… Сегодняшний польский театр мне все чаще кажется более совершенным искусством, чем кино. Люди стремятся к контактам, хотят найти общий язык. Возникла необходимость диалога, взаимопонимания. А театр – это искусство диалога… Когда показывают старый фильм, люди часто говорят: "Ах, как он устарел!" Театральный спектакль не может состариться, так как он неповторим …"
В конце 70-х Анжей Вайда писал: "Я придерживаюсь того убеждения, что в театре техника не нужна. Техника образует барьер между актером и зрителем. Она уподобляет театр другим механическим зрелищам. Может быть, техника претит мне в театре потому, что я сыт ею по горло в кино, а в кино без нее не обойтись. Я пришел к этому после долгих опытов и экспериментов. Зачем, в самом деле, из хорошего театра делать средненькое кино?! Особый свет, магнитозапись, звуковые эффекты… Техникой пытались приукрасить театр. Ничего не поделаешь, приходиться согласиться с утверждением, что театр все больше становится творчеством, рассчитанным на элиту, и что бы ни говорилось о его доступности, он останется искусством не для массового зрителя… Театр – это последнее место, где общающиеся между собой люди слышат друг друга".
Уже к 1986 году относятся следующие мысли Мастера: "Часто меня спрашивают, почему я занимаюсь театром, ведь его создания так мимолетны, так подвержены скорому забвению, в то время как кино остается навсегда, живет, волнуя и развлекая новые и новые поколения. Именно эти хрупкость и летучесть по-настоящему глубоко связаны для меня с театром. Это правда, что в природе человека заключена потребность раздвинуть рамки своего земного бытия и прикоснуться к бессмертию. Но правда и то, что сознание быстротечности всего сущего, предчувствие конца также владеют нами. И с возрастом – все сильнее".
Я думаю, что мне очень повезло в жизни – в декабре 1994 года я встречала католическое Рождество в Кракове с труппой Старого театра. К тому времени я неплохо узнала репертуар театра и познакомилась со многими людьми этого блистательного, особенно в то время, коллектива. Мне удалось посмотреть не только два спектакля Анжея Вайды – "Свадьбу" Выспянского и "Мишиму" по японской драматургии, но и потрясающие режиссерские работы Ежи Яроцкого, Кристиана Лупы и Тадеуша Брадецкого.
Хочу еще раз обозначить главное событие нынешнего театрального сезона в Харькове – приезд в наш город выдающегося режиссера современности пана Анжея Вайды. Я сознательно цитирую в этой статье некоторые мысли режиссера, которые имеют скорее общедоступный смысл. Для людей театра это - только вершина огромного айсберга.
К великому сожалению, на встречу с Вайдой, на которую он любезно согласился, пришло очень немного людей. Парадокс нашего города заключается в том, что то, что по всем законам логики должно стать событием, им не становится, и наоборот, какой-нибудь проходящей, но выгодной кому-то чепухе придается искусственно раздутый статус масштабного явления. Было очень грустно видеть безразличные глаза приведенных педагогами студентов творческих вузов, которые были пассивные и не любопытны.
Я все время думаю, как можно заниматься профессией, не интересуясь ею, не образовываясь, наконец, просто не развиваясь?! "А ты спросил?" И Парсифаль ответил: "Нет, не спросил" - "Ты не спросил – и вот из-за твоего безразличия, из-за твоего рокового нелюбопытства женщины не могут родить, деревья не плодоносят, коровы не дают молока, а король лежит в параличе. Ты не спросил".
Другие статьи автора:
"Диалект или сленг?"
"... И друзей соберу, на любовь свое сердце настрою..."
"Наши "простые" домашние радости"
"Великая иллюзия"
"Жизнь -то прошла, словно и не жил"
