.jpg)
Сегодня в нашем обществе активно обсуждается вопрос вероятности легализации эвтаназии. Станет ли подобный шаг проявлением гуманизма или же узаконенным убийством? В силу неоднозначного общественного мнения, христианских традиций и моральных устоев врачей узаконивать эвтаназию в Украине пока никто не спешит.
Эвтаназия (в переводе с греч. "легкая смерть") – "убийство из милосердия", умышленное прекращение жизни неизлечимо больного человека. По статистике, чаще всего о смерти просят больные раком четвертой степени, парализованные после тяжелых травм и люди с необратимыми нарушениями опорно-двигательной системы. Очень часто хотят умереть одинокие старики, у которых нет ни денег на лечение, ни родственников. Человек не хочет терпеть боль, а иногда не хочет мучить близких ему людей, родственников, которые страдают вместе с ним.
Литва, Вильнюс, 2001 год. Прокуратурой возбуждено уголовное дело по поводу убийства матерью в целях эвтаназии своего 19-летнего сына. После термических ожогов лица, дыхательных путей и обеих рук, которые пришлось ампутировать, раны на лице юноши не заживали, кости лица оголялись, он полностью ослеп. Боль изнуряла парня днем и ночью, он постоянно терял сознание. Лечение не помогало. Мать – врач по профессии, ухаживая за ним, мучилась от беспомощности, а сын одолевал ее просьбами помочь ему уйти из жизни, которая стала для него невыносимой. Однажды мать поддалась на уговоры, дала согласие и услышала от него слова благодарности. Она написала завещание и, введя сыну смертельную инъекцию, сама попыталась покончить с собой, приняв горсть таблеток снотворного. Ее спасли, прокуратура возбудила уголовное дело по статье "умышленное убийство", однако после расследования и вследствие психического расстройства подозреваемой дело закрыли.
В середине ХХ века врачи и юристы заговорили о пассивной и активной эвтаназии. Пассивная эвтаназия, или метод "отложенного шприца", – неизлечимо больному человеку по его просьбе или просьбе родственников прекращают предоставлять медицинскую помощь для ускорения естественной смерти. Это не убийство, а простое невыполнение медицинских мероприятий, необходимых для поддержания жизни. Активная эвтаназия, или метод "наполненного шприца", – больному вводят препараты, после которых наступает быстрая и безболезненная смерть.
Когда некоторые призывают, чтобы врач взял на себя роль палача и судьи, ни одно цивилизованное государство, тем более наше, основанное на гуманистических ценностях христианства, этого не допустит.
1989 год. Необычный судебный процесс потряс Австрию. В больнице недалеко от Вены с 1983 по 1989 годы медсестры Грубер, Лейдольф, Майер и Вагнер умертвили 50 своих пациентов. Сверхдоза снотворного – и, по словам подсудимых, человек быстро и безболезненно уходил из жизни. Виновными эти женщины себя так и не признали, заявив, что это было актом милосердия. Они якобы лишь прекращали мучения своих беззащитных и беспомощных пациентов. Австрийская пресса окрестила их живодерами, сами же медсестры придумали себе другое прозвище – "заведующие смертью". Каждая из них получила по 15 лет тюрьмы.
Американский врач Джек Кеворкян начал рекламировать свою систему "убийства из милосердия" в 80-е годы прошлого века. К этому времени он уже носил имя "доктор смерть". Так его прозвали в прессе еще в 50е годы за странное пристрастие фотографировать глаза умирающих пациентов. В начале 90-х Кеворкян перешел от теории к практике. У себя на кухне он соорудил "машину смерти". Это был наглухо закрытый каркас автомобиля "Фольксваген" с действующим мотором. Выхлопную трубу врач вывел в салон. 20 минут – и больной умирал от удушья. В этой импровизированной газовой камере "доктор смерть" отправил на тот свет 130 тяжелобольных людей. Все они оставляли Кеворкяну заявление о добровольном согласии на смерть. В документах присутствовала строка: "Это не убийство, это – милосердие". Некоторые пациенты даже завещали Джеку все свое состояние. В ноябре 1998 года американский канал СВS по просьбе врача показал смерть одного из его пациентов. В мельчайших подробностях было продемонстрировано, как врач вводит больному снотворное, а затем препарат для остановки сердца. Через три дня после программы Кеворкяну было предъявлено обвинение в умышленном убийстве. Суд приговорил Джека к 25 годам заключения. Однако за решеткой он пробыл лишь треть назначенного срока.
Имеет ли врач право выписывать рецепт на смертельную инъекцию, не превратившись в серийного убийцу? Дело Кеворкяна поставило этот вопрос ребром. Однако Джек, похоже, ответил на другой вопрос: эвтаназия – это сострадание или чрезвычайно прибыльный бизнес?
Франция, 2000 год. Молодой пожарный Винсен Амбер попадает в страшную автокатастрофу. Медики собирали его буквально по частям. Многодневная кома, полный паралич, потеря зрения и речи. Долгое время врачи считали, что мозг больного практически не работал и любое общение Винсена с внешним миром исключено. Но благодаря энергии и любви своей матери Винсен потихоньку снова учился этому общению. Мать брала его руку в свою и предлагала на выбор буквы алфавита. Винсен чуть заметно нажимал на материнскую ладонь, когда буква подходила. Через некоторое время с ним уже можно было общаться и понимать, что он хочет сказать. Первая фраза, составленная по буквам, была обращена к докторам. Всего три слова: "Помогите мне умереть". Врачи, разумеется, отказали. Тогда Винсен попросил об этом мать. Первая реакция матери на просьбу сына – ужас, убить его она не могла. Винсен начал думать об отъезде за границу, в Голландию или Бельгию. Однако решил умереть все-таки на родине. Имелось последнее желание обреченного – написать книгу о своих страданиях. Он в течение полутора лет диктовал своей матери с помощью только им двоим понятной азбуки рук потрясающую исповедь. Он чувствовал себя голосом многих людей и говорил, что о его трагедии должны узнать все. Это была не только книга-завещание, но и обращение к властям Франции и других стран о праве на смерть.
В Законе Украины "Об охране здоровья граждан" имеется статья 43 "Согласие на медицинское вмешательство", в которой значится: "Если пациент отказывается от лечения, врач имеет право взять от него письменное подтверждение, а при невозможности его получения – засвидетельствовать отказ соответствующим актом в присутствии свидетелей". При этом пациенту в доступной форме должны быть изложены все последствия отказа от лечения, что оформляется записью в медицинском документе и подписывается пациентом и лечащим врачом. Это соответствует международным нормам прав человека, но создает возможность легального использования пассивной эвтаназии путем "прекращения мер по поддержанию жизни".
Официально эвтаназия разрешена только в Голландии, Бельгии, где ежегодно усыпляют пять-шесть тысяч смертельно больных людей, и штате Орегон (США). Причем в Бельгии, например, в аптеке можно купить набор необходимых фармакологических препаратов для ее проведения. Голландия с точки зрения христианской морали вообще ушла очень далеко. Вместе с тем под предлогом обеспечения прав человека во многих странах в той или иной мере свободно применяется эвтаназия даже вопреки существующим нормам закона. Так, в Швейцарии, Швеции и Финляндии пассивная эвтаназия путем прекращения бесполезного поддержания жизни не считается противозаконной. Основой для принятия врачом решения о прекращении лечения является осознанное волеизъявление пациента. Однако есть некоторые ограничения применения активной эвтаназии. Она запрещена для пациентов в коме, с нарушением мозга и парализованной речью.
Одного прошения об эвтаназии недостаточно. Смертельный диагноз просителя и бессмысленность его дальнейшего лечения обязаны подтвердить в суде как минимум три медэксперта. Если суд принимает доводы медкомиссии, приговор приводится в исполнение.
Каждый пятый заключенный наших тюрем хоть единожды просил сделать ему смертельный укол. Больше половины заключенных тяжело больны. Открытая форма туберкулеза, рак, СПИД, гепатит в тюремных условиях развиваются чрезвычайно быстро. В переполненных СИЗО и камерах заключенные часто просят о смерти.
Закон об эвтаназии может лишить общество самого сильного инстинкта – инстинкта жизни! Разве естественно для человека попросить лишить себя жизни? "Большую роль играют эмоции, – говорит начмед Харьковского областного центра паллиативной медицины "Хоспис" Валентина Горяинова. – Больной сейчас страдает, а через неделю неизвестно что с ним будет. Это как самоубийство в состоянии аффекта. Если остановить человека, то он потом может передумать. У нас был случай, когда на девочку упали ворота. Она получила тяжелую травму головы, перенесла четыре клинические смерти – и осталась жива. Сегодня девочка начала восстанавливаться. Чудеса! Мы ей не дали умереть".
Медсестра киевского хосписа рассказала случай, когда родственники сами пытались оказать услугу эвтаназии больному, накачав его каким-то препаратом. Но именно доктор вовремя этому помешал, после чего перестал пускать к больному родственников.
Не только нормы морали и религии удерживают многих законодателей от разрешения эвтаназии. Даже в странах, где принят этот закон, родственникам больного запрещается влиять на его решение о добровольной смерти. Легализация эвтаназии может привести к обесцениванию человеческой жизни и создаст поле для злоупотреблений. В нынешних условиях эвтаназия наверняка станет для определенных категорий наших сограждан средством зарабатывания денег, бизнесом. Кроме того, практика введения эвтаназии неизбежно чревата диагностическими ошибками. В медицинской практике известны исключительно редкие, но реальные случаи, когда безнадежные с точки зрения каких-то медицинских стандартов больные выздоравливают. Эвтаназия как врачебная капитуляция может оказать отрицательное влияние на медперсонал.
Многие ученые опасаются, что формальное разрешение эвтаназии может стать определенным психическим тормозом для поиска новых, более эффективных средств диагностики и лечения тяжелобольных, а также способствовать недобросовестности в оказании медицинской помощи таким больным. Именно отсутствие надлежащего лечения и ухода стимулирует требования больного ускорить приближение летального исхода.
Поиск альтернативы эвтаназии привел к тому, что в последнее время во многих странах, в том числе и в Украине, создаются специализированные учреждения, обеспечивающие уход за умирающими, – хосписы. Врачи харьковского хосписа выполняют в том числе и функцию психологов.
"Я работаю анестезиологом уже 50 лет, – рассказывает директор и главврач хосписа Виталий Экзархов. – Становится стыдно за медицину, когда врач говорит об эвтаназии. Ведь в наших руках достаточно средств для того, чтобы обеспечить человеку безболезненное существование, чем мы и занимаемся в этом учреждении. Мы глубоко убеждены, что пациенту необходимо вернуть интерес к жизни и обеспечить заботу, поддержку и нормальное проживание даже в таких условиях, как наши. Никакой необходимости в эвтаназии нет. Мы – православные люди, и думать об этом не надо. Медицина шагает вперед семимильными шагами, уже получены так называемые "трансдермальные анальгетики". Берете пластырь, наклеиваете на кожу – и в течение суток снимается любой болевой синдром. Это мощнейшее обезболивающее средство. Оно дорогое, но доступное. А те врачи, которые прибегают к эвтаназии, просто подчеркивают свое медицинское бессилие".
Эвтаназия не сочетается с понятием врачебного гуманизма. Так считают сотрудники хосписа. Каждый человек хоть однажды предполагает, что его жизнь глубоко несчастна, что он является обузой для других и ради их блага ему было бы лучше уйти из жизни. Приступы иной раз серьезно обостряются. Есть некоторые народы, склонные к суициду без каких-либо видимых на то причин. Украинцы более мужественны, терпеливы и склонны верить в чудо. "У нас не было ни одного случая, чтобы кто-то из больных или их родственников просил об эвтаназии, – рассказывает врач Харьковского областного хосписа Александр Гончаренко. – Вот у нас лежит женщина 49-ти лет, учительница, которая уже пять месяцев находится в коме. И рядом с ней в одной палате живет ее мать. Все это время она ухаживает за дочерью, кормит, переворачивает с боку на бок. У больной зондовое питание, она полностью в коме. Спросить у матери, хотела бы она эвтаназии? Наверное, нет. Ведь всегда остается надежда".
Мать больной Неля Петровна заводит меня в палату к дочери, говоря той, что у нас гости. "Наташе сделали операцию щитовидной железы, – рассказывает женщина. – После операции она пришла в себя и сразу позвонила мне, сказала, что все в порядке. Правда, жаловалась на сильную боль в горле. Потом в палате ей начали ставить капельницу, как вдруг Наташа стала задыхаться и впала в кому. Уже шесть месяцев я нахожусь рядом с ней. Она меня слушает, реагирует, общается, немного понимает меня. Я ей говорю: "Наташа, вспомни то, а вспомни то". Иногда кажется, что она глазками реагирует. В школе тоже говорят: "Да мы научим разговаривать, научим ходить, только чтоб жива была". Тяжело, конечно: смотришь – и не можешь помочь".
На том же этаже лежит в коме еще одна девушка 33-х лет, которая оказалась в этом состоянии после инсульта. У нее рак, который прогрессирует. И муж находится возле нее целыми днями. "Тут видно, что все идет к смерти, – говорит врач Александр Гончаренко. – И что, кто-то просит ускорить смерть? Муж говорит: "Сколько сможем с ней просидеть, столько и будем". Все ухаживают до последнего".
Врачи хосписа в один голос заявляют: эвтаназия – не для нашей страны. Ее ни церковь, ни государство не принимает. Единственный случай был, когда женщина, больная раком, отказалась от обезболивающих средств. Так как посчитала, что это у нее кара (за что – она знает), которую она до конца должна выстрадать.
Сильная черта украинской нации – в ее духовности. А иногда своею верой и любовью люди сами могут сотворить чудо...
