«Мне пять сестер знакомы были издавна…»

Этим красавицам-харьковчанкам посвящали стихи Велимир Хлебников, Владимир Маяковский, Борис Пастернак и Николай Асеев. Трудно даже подсчитать, сколько художников, поэтов и писателей были влюблены в сестер Синяковых. Этих женщин называют музами футуризма, хотя они вдохновляли художников и поэтов на протяжении всего ХХ века. А начиналось все в Харькове…

Михаил Синяков, харьковский купец из ахтырских мещан, даже представить себе не мог, что его фамилия останется в истории отнюдь не благодаря сыновьям. Род Синяковых прославили его дочери, причем все пять.

Для этого имелись все предпосылки: девочки выросли писаными красавицами, получили неплохое образование. Зажиточный купец, судя по всему, денег на детей не жалел. И всем десятерым дал возможность выбрать путь в жизни. Если точнее, этому способствовала их мать, как позже напишет Лиля Брик, – «передовой человек и безбожница».

Старшая дочка Зинаида родилась в 1885 году, младшая Вера – спустя десятилетие. Небольшая разница в возрасте определила необычайное духовное родство между сестрами. По крайней мере, они всегда старались держаться вместе, да и в мемуарной литературе их вспоминают не по фамилиям знаменитых мужей, а в родственной общности. «Дорогие сестры Синяковы!» – напишет в предсмертной записке Марина Цветаева... Поэт-футурист Велимир Хлебников вообще обыграл не такую уж благозвучную фамилию в поэме «Синие оковы».

Хлебников познакомился с сестрами в их поместье Красная Поляна под Харьковом. В этот гостеприимный дом стремилась попасть не только харьковская интеллигенция, но и московская богемная публика. Здесь провел лето Николай Асеев, ставший позже мужем четвертой сестры, Оксаны, здесь бывал Давид Бурлюк – поэт, знаменитый не столько своими стихами, сколько организаторскими способностями.

Красная Поляна стала своеобразной резиденцией футуристов. Творческую публику в имение под Харьковом красавицы Синяковы притягивали, как магнит. Каждый поэт считал своим долгом увлечься одной из них. Хлебников был влюблен в Веру, но она предпочла не Велимира с его повадками безумного дервиша, а Григория Петникова – поэта и переводчика.

Надо сказать, влюбляться в Синяковых было из-за чего: сестры отличались неординарностью, удивительной для Харькова начала ХХ века. По воспоминаниям Лили Брик, «…дочери бродили по лесу в хитонах, с распущенными волосами, и своей независимостью и эксцентричностью смущали всю округу».

Гулять по лесу в хитонах долго не пришлось. Вскоре сестры перебрались в Москву, к старшей, Зинаиде (в замужестве Мамоновой), ставшей известной оперной певицей. Там они с успехом продолжили богемную жизнь, которая так привлекала поэтов. Зинаидой Мамоновой был некоторое время увлечен Владимир Маяковский. Во вторую сестру, Надежду, влюблялся Борис Пастернак. Надежда Синякова (в замужестве Пичета) окончила, как и старшая сестра, Харьковское музыкальное училище, училась в Московской консерватории и слыла неплохой пианисткой. Борис Пастернак посвятил Надежде цикл стихотворений «Скрипка Паганини», вошедший в сборник «Поверх барьеров». Но родители не одобряли увлечение сына «клоакой», как они звали уклад жизни Синяковых. Надежде, настойчиво звавшей Пастернака в путешествие в Ташкент, пришлось ехать туда самой. Поэт с ней ехать не мог, и расстояние разделило влюбленных.

Третья сестра, Мария (в замужестве Уречина), стала художницей-авангардисткой. Она нарисовала портреты Мейерхольда, Маяковского, Бурлюка и Малевича. Большой знаменитостью не стала, но надо сказать, что выставки ее работ проходят до сих пор.

И после приезда в Москву сестры наведывались в Харьков. В Красной Поляне в тяжелые послереволюционные годы жила Маша, которая умудрялась и писать картины, и выращивать овощи на огороде. Судя по всему, когда имение в середине 20-х годов отобрали, она вместе с семьей перебралась в Москву.

Больше всего известна была Оксана. В 1916 году она вышла замуж за поэта Асеева, и впоследствии классик советской поэзии стал надежной защитой для сестер, которые не могли похвастаться пролетарским происхождением (батюшка был купцом, к тому же торговал ювелирными украшениями для церковной утвари). Оксана поддерживала младшенькую Веру, которая развелась с Петниковым и вышла замуж за писателя Гехта. (Одессита, последователя Бабеля, репрессировали, даже влиятельный свояк Асеев ничем не мог помочь.)

С именем Оксаны и Николая Асеевых связана еще одна, не самая красивая история. Дело в том, что Асеева долгое время косвенно обвиняли в самоубийстве Марины Цветаевой. Дескать, он, будучи председателем Литфонда, не помог голодающей в эвакуации безработной поэтессе, и это стало для нее, отчаявшейся, последней каплей. Исследовательница биографии поэтессы Мария Белкина опровергла эту версию. Да и без того трудно в нее поверить, ведь свою предсмертную записку Цветаева адресовала именно Асееву и Оксане с Машей, женщина просила позаботиться о ее 15-летнем сыне. «Умоляю вас взять Мура к себе в Чистополь – просто взять его в сыновья, – и чтобы он учился. Я для него больше ничего не могу и только его гублю», – писала Марина.

Как раз с Муром Асеевы поступили не лучшим образом: под выдуманным предлогом в разгар войны отправили из Чистополя в Москву. Сыном парень, естественно, Асеевым не стал. «Чего удумала, писать такое Коле, нашла на кого ношу сбрасывать. Да еще в войну», – позже Оксана примерно в таком тоне не стыдясь рассказывала подробности той истории обомлевшей Марии Белкиной.

В 50-е годы Асеев собрался уходить от надоевшей жены. Но та пожаловалась в вышестоящие инстанции, и поэт остался в семье. Впрочем, в 1956 году написал чудесное стихотворение:

Так что Асеев, скорее всего, о том, что вернулся к жене, мало жалел. К тому же Оксана даже в довольно зрелом возрасте не стала занудливой старушкой. Уже будучи вдовой, она завела роман с гениальным художником-авангардистом Анатолием Зверевым, моложе ее на 39 лет. Художник вел асоциальный образ жизни. Набивал брюки и ватник газетами (чтобы теплее зимой было), крал в гостях бутерброды, пил дешевый портвейн и даже мог побить возлюбленную. Как-то на даче Оксаны он разжег печку собранием сочинений Асеева…

Но после этого человека остались гениальные картины и портрет Оксаны. Пикассо называл их автора «лучшим русским рисовальщиком», и сейчас на Западе работы Анатолия Зверева ценятся в миллионы долларов.

Все сестры Синяковы (кроме Зинаиды, умершей в 1942 году) дожили до глубокой старости. Оксана, например, ушла из жизни в 1985 году, в возрасте 93 лет.

В Харькове их имена, к сожалению, мало известны. Хотя, как установил исследователь Андрей Парамонов, сохранился и дом (в Харькове в Никитском переулке), где жили сестры, и обветшалое строение в Красной Поляне. Табличек «Здесь жили сестры Синяковы» нигде нет.