Харьковский национальный экономический университет имени Семена Кузнеца (ХНЭУ им. С. Кузнеца) стабильно входит в число самых популярных вузов города. О том, как на жизни университета отражаются события в стране, что нужно делать, чтобы не иметь проблем со студентами-иностранцами, каким должен быть современный преподаватель и как из года в год меняются абитуриенты, – в интервью ректора ХНЭУ им. С. Кузнеца Владимира Пономаренко.
- Вы уже подвели итоги вступительной кампании?
- В целом я могу оценить вступительную кампанию этого года положительно. На дневное обучение за счет госбюджета мы приняли 837 человек (в прошлом году – 731 человек). На контракт поступили 856 человек, и это без учета иностранцев – их набор еще продолжается. В прошлом году мы зачислили 619 контрактников. То есть сейчас у нас соотношение бюджетники/контрактники – фактически 50 на 50, причем и на бюджет, и на контракт к нам пришло гораздо больше студентов, чем в 2015-м.
Самый большой рост показали несколько специальностей: это международный бизнес – в этом году зачислили 74 человека, для сравнения в прошлом – 36; реклама – 43 против 21 в прошлом году; банковское дело – 30 против 9; компьютерные системы – 103 против 55.
На заочную форму обучения мы приняли 57 студентов на бюджет и 678 – на контракт. В прошлом году был 101 бюджетник и 678 контрактников.
- Вы можете назвать три бесспорных конкурентных преимущества ХНЭУ им. C. Кузнеца?
- Во-первых, это материально-техническая база для обучения. Мы построили новый корпус, у нас новые отремонтированные аудитории с современным оборудованием. Мы открыли новый библиотечный корпус. Кстати, здание для этого корпуса мы выкупили у частного лица за два миллиона. Купили, конечно, развалюху, но в итоге сделали полноценный корпус, где теперь работает библиотека.
Во-вторых, нам удалось обеспечить фундаментальную подготовку и вывести на новый уровень практическую за счет тесного сотрудничества с предприятиями, организациями, крупными коммерческими структурами. Работа строится в направлении реализации совместных проектов.
В-третьих, реализация обучающих систем, а также участие преподавателей в международных обучающих системах (как повышение квалификации).
- Вы говорили о библиотеке. Современные студенты еще пользуются ею?
- В последнее время – все меньше. Объясню почему, и это, кстати, тоже напрямую связано с материально-технической базой для обучения.
Дело в том, что в ХНЭУ работает более двух тысяч персональных обучающих систем. Фактически каждый студент, лежа на диване, может зайти на сайт вуза, выбрать тот предмет, который ему необходим, и скачать лекционный, лабораторный контент или контент практических занятий. У нас все эти материалы есть в электронном виде, готовят их наши преподаватели. Более того, преподаватель тоже может зайти и посмотреть, как тот или иной студент работает с его предметом. То есть мы имеем возможность отслеживать, что именно студент сделал. В связи с этим студенты используют электронный ресурс все в большей мере и снижается использование бумажной литературы.
Второй момент – у нас очень мощный репозитарий. Все научные труды наших сотрудников мы оцифровываем. Находясь дома, студент выходит в интернет и читает нужные ему статьи и монографии.
И третье. Для наших студентов открыт доступ к так называемому Информационному центру Мирового банка. Там собраны материалы, которых нет в открытом доступе в Сети. Есть аналогичный ресурс, где собраны работы, созданные в странах Евросоюза. Роль библиотеки значительно изменяется, она трансформируется со временем.
- Вернемся к конкурентным преимуществам.
- Еще один момент, который хотелось бы отметить, – общежития. Люди, которые привозят иностранцев, прежде всего, идут в общежития. На протяжении последних 10 лет мы ежегодно вкладывали по 7-10 миллионов гривен в ремонт общежитий. Результат – сегодня все 7 наших общежитий сделаны на таком уровне, который вряд ли есть у кого-то в Харькове.
Наше бесспорное преимущество – тот уровень языковой подготовки, который ХНЭУ им. С. Кузнеца дает всем своим студентам. У нас на всех специальностях – и технических, и экономических – 6-8 часов иностранного языка в неделю, на международных отношениях – два иностранных языка. Мы сначала даем иностранный язык можно сказать насильно. А потом студенты сами начинают понимать, что так надо.
- Как вы к этому пришли?
- Это интересная история. Когда 15 лет назад у нас стартовала первая совместная программа с Лионским университетом (Франция), нам выделили в этом вузе 25 бюджетных мест по информатике. Вернулся я в Харьков и говорю: вот, такая прекрасная новость, со следующего года наши студенты могут поехать за границу и получить там второй диплом, учась параллельно и у нас, и там.
Начали мы отбор. Приехала комиссия из университета Лион-2. Но получился пшик! Мы смогли набрать только 15 человек, потому что никто не знал языка! Я позвонил своим коллегам, ректорам ХНУРЭ, ХАИ, ХПИ, и попросил найти студентов, чтобы не упустить такой возможности. В результате совместными усилиями мы таки набрали группу. На следующий год дело пошло уже легче, еще через год – еще легче. Сейчас мы уже проводим конкурсный отбор среди своих студентов.
Кстати, вот эти двойные дипломы – это еще одно наше бесспорное конкурентное преимущество.
- С какими иностранными вузами у вас сейчас налажено сотрудничество?
- Мы работаем с вузами из трех стран – Франции, Польши и Швеции. У нас давнее сотрудничество с французскими университетами Лион-2, Монпелье и Страсбургским университетом. Польская и шведская программа стартуют с этого года. Базовый язык для учебы во Франции – французский, для других стран – английский.
Принять участие в международной программе могут студенты нескольких специальностей: это туризм, бизнес-информатика, инновационный менеджмент, предпринимательство.
У нас была еще одна программа, австрийская. Но, к сожалению, она закрылась. Причина – ситуация в Украине. Фактически австрийцы запретили своим студентам ехать сюда, потому что здесь война. Я связывался с ректором австрийского вуза. Он говорит: "Я не могу взять на себя ответственность, что у вас будет все в порядке". Эта программа не работает уже два года.
- Сколько ваших студентов сейчас получают два диплома?
- Приблизительно 15% студентов. Наша задача – довести эту цифру как минимум до 20%. И всё к этому идет.
- Расскажите, как обучение по иностранной программе происходит, так сказать, в реальной жизни? Что оплачивает студент, что он делает за границей?
- Студент-магистр в течение полутора лет осваивает магистерскую программу у нас, в ХНЭУ. А по вечерам 3 раза в неделю он ходит и учится по французской программе.
Когда истекают эти полтора года, он защищает здесь диплом и едет во Францию, или Швецию, или Польшу. Там он проходит буквально месяц обучения, а потом начинается практика на том предприятии, которое студент сам себе находит. Схема такова: университет дает адреса всех предприятий, с которыми сотрудничает. Студент связывается с менеджментом предприятия, отправляет резюме. Если оно заинтересовало работодателя, студент получает конкретное задание. В случае его успешного выполнения происходит личное знакомство, где достигаются окончательные договоренности. Подчеркну, что эта практика – оплачиваемая: студент получает от 400 до 2000 евро в месяц.
По итогам этой работы человек защищается и получает диплом. Фактически, речь идет не о двойном дипломе, а о получении двух дипломов.
Во всей этой системе сами студенты оплачивают только проезд и проживание. Поначалу все участники наших программ получали стипендии – что-то выделял Евросоюз, что-то – наш университет. Сейчас тоже получают, но не все – около 50% студентов.
- Где проходят практику те студенты, которые не едут за границу?
- На харьковских предприятиях. У нас заключены меморандумы о сотрудничестве с приблизительно 15-ю крупными предприятиями города. Это ПАО "Турбоатом", ПАО "Завод "Южкабель", ГП "Гипрококс", ЧАО "Филипп Моррис Украина", ПАО "САН ИнБев Украина", АО "Новый стиль".
Это, кстати, тоже очень интересный вопрос с богатой историей. Я всегда удивлялся, почему за границей работодатели с удовольствием берут студентов на практику, а у нас – нет? В СССР был такой мотив: сотрудник предприятия получал 12% добавки к зарплате за курирование группы из 5 практикантов. Потом эту преференцию убрали, а руководители предприятий далеко не сразу осознали, что сам университет, без помощи работодателя из реального сектора, не сможет подготовить квалифицированных специалистов.
Лет 7 назад ситуация изменилась. Работодатели выразили готовность брать на практику студентов на платной основе. Сейчас происходит так. Организация берет у нас человек 15 студентов и дает им конкретную работу. Из этих 15, конечно, 2/3 не работают и вообще никуда не хотят ходить. Но оставшиеся пять – работают. Так работодатель может выбрать себе сотрудника или посоветовать студенту какое-то другое место работы.
Кстати, в рамках нашего сотрудничества с предприятиями речь идет не только о прохождении практики. Есть встречное движение. Сотрудники этих предприятий будут читать у нас в вузе лекции на конкретные проблемные темы. То есть приходит человек из реального сектора и рассказывает, с чем он столкнулся в работе и как выйти из той или иной ситуации. Например, человек из кредитного отдела банка может прочесть лекцию о проблемах чтения баланса предприятия при выдаче кредитов. Понимаете, курса по бухучету недостаточно, чтобы ориентироваться в этом вопросе: нужно понимать, как проанализировать баланс, чтобы не дать невозвратный кредит. Для прояснения этого вопроса достаточно одной-двух лекций.
- В вашем вузе есть проблема коррупции? Как вы боретесь со взяточничеством?
- Сказать, что мы на 100% побороли взяточничество, я не могу. Но на 90% – побороли, я уверен. Мы сделали так, что чисто организационно взять деньги довольно трудно. У нас уже 15 лет все экзамены – только письменные, при этом работы шифруются, то есть преподаватель не знает, чью работу проверяет. Защиту курсовых работ преподаватели принимают только вдвоем. Сдача "хвостов" происходит в аудиториях, где стоят мощные камеры. Это сделано специально для тех студентов, которые не хотят писать со всем потоком, приносят медсправки, а потом надеются как-нибудь решить вопрос. Мы не даем возможности студенту и преподавателю остаться тет-а-тет, мы максимально затрудняем возможность дать или получить взятку.
Еще один момент – наши студенты могут самостоятельно выбирать траекторию своего обучения. Они не только интерактивно записывается на те или иные курсы, но и сами выбирают преподавателя, который будет читать этот курс. Мы видим, что некоторые преподаватели получают все меньше нагрузки, и это тоже является для нас критерием оценки их работы.
Итог этой работы – по "сарафанному радио" пошла такая молва, что в ХНЭУ можно учиться, не платя взяток.
- В ХНЭУ им. C. Кузнеца много иностранных студентов. Расскажите, сколько их, из каких стран к вам едут?
- У нас учатся студенты из 40 стран. В последние годы их число падает: в позапрошлом учебном году в вузе было всего 2586 студентов-иностранцев, в прошлом – 2066, то есть на 500 человек меньше. В прошлом году к нам поступили 120 иностранцев, что будет в этом году – пока не знаем, но прогнозируем рост: надеемся набрать 150-160 человек. Не могу не отметить, что до войны мы ежегодно набирали порядка 400 иностранных студентов.
В основном наши студенты-иностранцы – из стран Азии. На первом месте по количеству – Туркменистан, потом идут Азербайджан, Киргизия, Вьетнам. Довольно много студентов из стран Африки – Конго, Мали, Нигерии.
Студентов из Туркмении тоже становится все меньше. Там изменился государственный подход к обучению за границей. Во-первых, все желающие поехать учиться в другую страну должны показать, что у них есть 70 долларов в день на проживание, а во-вторых, раскрыть источники этих доходов. Третий момент – есть негласное распоряжение Туркменбаши не брать на госслужбу людей с заочным образованием.
Довольно много у нас студентов из Китая, но я не могу сказать, что мы ими очень довольны. Понимаете, в КНР действует своего рода "сито". Лучшие абитуриенты едут учиться за государственный счет в вузы США и Европы. Те, которые продемонстрировали чуть более скромные успехи, рекомендованы к обучению в самом Китае. А остальные могут ехать куда угодно.
- Бывают ли какие-то инциденты с иностранными студентами? Как вы поддерживаете порядок?
- Во-первых, иностранцы у нас живут в одних комнатах с иностранцами. То есть в одном общежитии живут и иностранцы, и наши студенты, но в разных комнатах. Это к лучшему. Наши иностранные студенты – обычно мусульмане. Мы не можем допускать столкновений, особенно из-за вопросов веры.
Во-вторых, мы плотно и много работаем с землячествами. Там есть неформальные, не назначенные лидеры, к мнению которых студенты прислушиваются. Касательно туркменов еще могу сказать, что они воспитаны так, что уважают власть. То есть если комендант сказал – нельзя, значит – нельзя.
В-третьих, мы стараемся учитывать их интересы. Они говорят – нам не нужна в комнате мебель, а нужен ковер. И мы идем навстречу, выносим мебель, стелим ковер.
В-четвертых, иностранцы у нас обязательно входят в состав студкомов, участвуют в выработке решений.
- Как вы оцениваете уровень подготовки современных абитуриентов?
- Мы проводим специальные исследования этого вопроса – проверяем у всех поступивших уровень IQ по Амтхауэру, потом смотрим, насколько зависят успехи студента в дисциплинах от IQ, как коррелируют успеваемость в университете и результаты ВНО.
Еще один момент – мы обязательно осуществляем, так сказать, "входной" контроль, то есть на первых же занятиях у первых курсов проводим обязательные тесты по математике и информатике.
Так вот, наш общий вывод: в последние годы подготовка по математике стала слабее, а по информатике – значительно сильнее. В информатике уже обеспечен некоторый начальный базовый уровень. Смартфоны и интернет появились уже даже в глубинке, плюс туда пришли учителя информатики, в сельские школы купили компьютеры.
Раньше, как правило, каждый год на факультете набиралась одна группа, которую нужно было "тянуть". Мы организовывали им на весь первой семестр дополнительные занятия по информатике. Это не значило, что они не достаточно способны. Скорее всего, они просто учились в таких условиях, когда информатику преподавал физкультурник, например. Сейчас таких групп уже нет, общий базовый уровень поднялся.
И еще один момент. У современных абитуриентов растет уровень мотивации. Лет 10 назад только 20-25% абитуриентов знали и понимали, зачем они идут учиться. Сейчас эта цифра – 60-65%. Я считаю, к молодежи постепенно приходит понимание того, что папа уже не сможет устроить на хорошую работу.
- Как вы оцениваете систему ВНО? Достаточно ли этого тестирования для понимания, что перед вами – способный студент?
- Внешнее независимое оценивание никоим образом не дает оценить способности студентов к обучению. Фактически, оно вообще не позволяет понять уровня знаний абитуриента. Но эта система позволяет, фигурально выражаясь, выстроить иерархию, и именно в этом ее смысл. Для ранжирования того, кто идет на бюджет, а кто на контракт – это нормальная система.
И мне как ректору важно именно ранжирование. Чтобы меня потом не обвиняли в том, что за какие-то заслуги мы кого-то взяли на бюджет, а кого-то – не взяли. Но для определения способностей и уровня знаний – она не годится. Ее надо усовершенствовать.
- А может быть, есть какой-то предельно простой рецепт, как ее улучшить?
- Есть. Это моя давняя идея – так называемый тест общей учебной компетентности. Он включает тесты на уровень IQ и тесты на креативность, призванные определить когнитивные способности, то есть выяснить, способен человек учиться или нет.
Мы уже почти уговорили бывшего министра образования на то, чтобы у абитуриентов был выбор: они сдают два обязательных ВНО, а третьим – либо третье ВНО, либо такой когнитивный тест. Однако сейчас ситуация изменилась.
Но в целом хочу подчеркнуть, что сейчас отменять ВНО ни в коем случае нельзя. Это очень дестабилизирует ситуацию. Ректоров массово начнут обвинять в коррупции.
- Современный преподаватель – какой он? Чем он отличается от преподавателя советской школы? Какие у него задачи?
- 10 лет назад мы начали внедрять компетентностный подход. В рамках этого подхода передача знаний от преподавателя студенту – это первый и самый легкий этап. Почему? Потому что студент в результате этой передачи практически ничего не получает – он просто становится более эрудированным. Преподавателей, которые просто передают знания, я называю "гучномовцями". Сейчас в ХНЭУ таких осталось мало – мы же опрашиваем студентов на предмет того, кто как дает материал.
Основная задача преподавателя – научить пользоваться теми знаниями, которые он передает, или теми, которые студент получил из других источников. Нужно сформировать у студента компетентности, то есть способность использовать знания в профессиональной деятельности. Это намного сложнее.
И есть третий этап, суперэтап: это синтез новых знаний на базе того, что преподаватель передал студенту.
Раньше ведь было как? Преподаватель должен был выйти, отчитать лекцию и уйти. За границей другая система: ассистенты преподавателя обязательно ходят на лекции, и лектор должен проработать с ними, что именно они будут проходить со студентами на практических занятиях. За границей лекции сами по себе не ценятся. Они ценятся, только если лектор с ассистентами научил студента пользоваться знаниями. А у нас бывало так, что лектор не знал, кто именно ведет на его курсе практические занятия. Так быть не должно.
Мы сейчас работаем над тем, чтобы перевести преподавателей из категории "гучномовців" в категорию людей, которые формируют компетентности студентов вместе со студентами.
И еще один момент – преподаватель должен быть "заряжен", мотивировать студента. Моя мечта – чтобы таких преподавателей нового поколения было все больше. Я надеюсь, что сейчас у нас таких больше половины.
Возраст наших преподавателей тоже снижается. Сейчас у нас 121 из 700 преподавателей пенсионного возраста, а было значительно больше.
- Сколько получает преподаватель?
- Профессор – около 12 тысяч гривен, доцент, кандидат наук – около 7 тысяч, не кандидат – 4 тысячи. Плюс мы еще даем премии.
- Вы построили новый корпус вуза. Есть ли какой-то новый долгоиграющий инфраструктурный проект?
- Да, мы сделали новый корпус, построили переход и замкнули пространство: теперь люди могут ходить по корпусам, не выходя на улицу. В целом за мою каденцию площади университета увеличились вдвое: с 35 624 метров до 72 348 метров.
Наш новый план – соединить научно-библиотечный корпус и новый корпус с помощью перехода через дорогу. Хотим начать это строительство уже в следующем году.
- Вы строите за свои деньги?
- Конечно, строительство ведется за собственные средства. Надеюсь, их будет хватать. Хотя определенные опасения, конечно, есть. Опять увеличиваются коммунальные платежи. Это приведет к тому, что в этом году у нас впервые не останется средств. В позапрошлом году по состоянию на 1 января у нас было 37 миллионов остатка. В январе этого года было 15 миллионов остатка, а на 1 января 2017 года по прогнозам будет ноль. Такая ситуация – впервые за 7-8 лет. Но – если число контрактников снова начнет расти, ситуация изменится. Я уверен – нас не разоришь!
